«Я готова была пойти на бал с Дереком, – напомнила себе Айлин, поднимаясь на цыпочки. – И даже поцеловалась бы с ним, наверное. А на бал хотела попасть вообще ради совсем другого человека. Фу, какая же я развратная! Но раз так, что терять? Это леди Ревенгар должна думать об этикете и репутации, не магесса Айлин. Это мой первый бал! Вишневый бал… И если я сейчас откажусь, то завтра сама пожалею. Точно пожалею…»

Она потянулась еще капельку, но в этом уже не было нужды, потому что магистр сам наклонился к ней. Не торопясь припадать к ее губам, как в фантазиях Айлин, которые она черпала из таинственных рассказов подружек Иоланды, он вдохнул воздух над ее лицом, посмотрел расширившимися, лихорадочно блестящими глазами, а его ладони, которые легли Айлин на плечи ласковой, но уверенной тяжестью, вдруг показались раскаленными даже через шелк.

Она еще смутно помнила, что надо зажмуриться. Приличные девушки в романах всегда жмурились, а после поцелуя норовили упасть в обморок. Но эти девушки не летали на умертвиях, не вскрывали склепы и не лазили в королевский сад. Так что насчет обязательности обморока Айлин сомневалась – и глаза не закрыла. Когда губы магистра Роверстана, мягкие, горячие, коснулись ее напряженных губ, Айлин только судорожно вдохнула, захлебываясь непонятным и неизвестным ощущением, чувствуя, как одна широкая ладонь разумника придерживает ее за плечо, не позволяя отстраниться, а вторая легко скользит по спине вниз, и за ней катится сладкая горячая волна, от которой колени подкашиваются…

«Только не в обморок! – с восхищенным ужасом подумала Айлин, упоенно целуясь с Роверстаном. – Ох, а как было бы с Гре… лордом Бастельеро…»

И накликала.

– Роверстан! Вы с ума сошли! – раздался ледяной лязг, в котором она едва опознала голос лорда.

* * *

Торжественный тяжеловесный ловансьон разливался по залу мягкими волнами, и Грегор поспешно отступил за ближайшую колонну, надежно скрывшую его не только от танцующих, но и от тех коллег, которым не хватило пары.

Не стоило и надеяться, впрочем, что передышка будет длинной. Кого-нибудь придется пригласить на па-майордель, хотя настроение куда больше подходит для практикума на беспокойном кладбище, чем для бала! До танцев ли, если перед глазами стоит то Малкольм, каким Грегор видел его в последний раз на совете, то лицо Беатрис, подарившей ему такой же первый ловансьон пять лет назад…

Грегор поморщился, отгоняя непрошеные воспоминания, бросил взгляд на танцующих и окаменел. В трех шагах от него во втором ряду Малкольм – совсем молодой, не старше двадцати лет – подал руку Беатрис! Темно-синий бархат ее платья резко контрастировал с нежным золотом кожи, из высокой, так любимой ею прически словно невзначай выбивалась на виске черная, как ночь, прядь… алые губы изогнулись в улыбке….

Грегор стиснул зубы, отгоняя наваждение. Юнец даже не похож на Малкольма! Разве что высоким ростом да светлыми волосами. Но девица…

Подчиняясь музыке, пара чуть повернулась, и Грегор узнал девушку – Ида Морьеза, пятый курс, Фиолетовый факультет. По утверждению мэтра Денвера – чрезвычайно одаренная девица. Не настолько, впрочем, чтобы попасть в число Воронов…

И все-таки невероятно, до тяжелой ноющей боли в сердце похожа на Беатрис, такую, какой Грегор увидел ее впервые, даже этим синим бархатом нарочито итлийского платья. Вот только Беатрис никогда не смотрела с таким высокомерным равнодушием и не улыбалась так надменно…

Грегор отвел взгляд. Все итлийки в той или иной степени схожи, если не чертами, то цветом волос и кожи, а еще томной ленивой грацией. И только последний болван станет обманываться внешним сходством, забывая, что главное не увидеть глазами.

Золотой свет магических шаров заливал бальный зал, как никогда похожий на королевский цветник. Пожалуй, дамы и в самом деле напоминали цветы, хотя хватало и настоящих цветов, убранных в прически, приколотых к груди или поясу, расставленных в вазах у стен – и цветочный аромат смешивался с запахами духов, вечерней свежести из приоткрытых окон, воска и канифоли – неизвестно откуда…

Сменилась фигура танца, ряды смешались, и вместо итлийки с ее кавалером Грегор с легким удивлением заметил магистра Бреннана, который легко вел в танце незнакомую Грегору мэтрессу, высокую, сухощавую, с узким резким лицом, серьезным даже в танце, а через две пары от них – Адальреда и Уинн. Взгляд артефактора был неотрывно прикован к лицу алхимички, а она раскраснелась и улыбалась едва ли не кокетливо…

Сердце кольнула непрошеная и совершенно недостойная тоскливая зависть. «Видит Претемная, – невольно подумал Грегор. – Хоть на один вечер выбросить бы из мыслей все, что так назойливо стучит в виски, оказаться среди них, беззаботно танцующих, не думающих ни о вчерашнем, ни о завтрашнем дне! О, нет сомнений, что ни одна девица не откажет мне в танце, но кто из них не станет глупо хихикать, пытаться флиртовать и что там еще делают девицы? Проклятье, не стану я об этом думать! Лучше постараюсь вспомнить, что когда-то любил танцевать и ждал каждого нового Вишневого бала, как дети ждут Солнцестояния! И уж точно не стану стоять в одиночестве, когда не танцует только Великий Магистр, и только потому, что уже и ходит не без труда!»

Бросив взгляд в дальний конец зала, где неподвижно сидел в кресле Великий Магистр, Грегор вздрогнул. Неподалеку от Кастельмаро стоял Роверстан, так внимательно разглядывая танцующих, словно кого-то искал.

Поразительно! Чтобы этот… разумник… явился без пары? Сколько помнил Грегор, Роверстану даже во время учебы оставалось только выбрать из девиц, согласных пойти с ним на бал. И вдруг такое…

«Впрочем, – невольно подумал Грегор. – Возможно, ему не до праздника, так же, как и мне? Достаточно вспомнить вчерашний совет!»

От воспоминания снова накатила тяжелая мутная волна – злость на болванов, позорящих Три Дюжины, мучительная тревога за Малкольма, невольный стыд за собственную вспыльчивость – что стоило ему выслушать Роверстана, когда тот готов был говорить? Возможно, вместе – а особенно втроем с Аранвеном! – они и нашли бы какой-то выход…

«Поговорю, – пообещал себе Грегор, отводя взгляд от разумника. – Конечно, не прямо сейчас. После бала. Или завтра утром. А пока…»

Он снова скользнул глазами по танцующим. Ловансьон вот-вот закончится, а на па-майордель он непременно пригласит кого-нибудь из девиц…

Взгляд помимо воли остановился на итлийке, и Грегор поспешно отвернулся. Нет уж, кого угодно, но не ее. Только болван пытается завладеть посредственной копией, не имея возможности получить оригинал!

Почти в глаза сверкнуло бледное золото длинных волос и серебро камзола – на последней смене фигуры неподалеку замер Дарра Аранвен, бледный и серьезный более обычного. Он даже не улыбнулся в ответ на улыбку своей спутницы, поразительно миловидной светловолосой и голубоглазой пышечки.

«Явно Мэрли, – подумал Грегор невольно. – Вероятно, из младшей ветви, и только поэтому живая. Интересно, с какого она факультета? Неважно, впрочем. Пожалуй, ее и приглашу – что может быть естественнее, чем пригласить на танец кузину по материнской линии?»